Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен] - Сэмюэль Дилэни

— Он убежал, и я только…

— Мчись отсюда что есть мочи!

— Но ведь мир…

— Он входит в силу только в шесть часов, и враг удвоил бдительность. Поворачивай.

Они рысью побежали обратно. Панический страх за Лога прошел, и Тил с облегчением дружески поругивался в спину Логу.

— Я удивлялся, зачем Разведчик сломал себе шею ради нас. Может, теперь я понял бы, но черта лысого я бы так поступил. Давай двигай!

Лог прибавил ходу, а Тил, услышав позади хлопанье, остановился, присел и щелкнул пальцами.

— Ну, где ты там? Иди сюда, малыш, получишь хороший уголек, когда вернемся.

Лог, уже пересекший пограничную линию, обернулся:

— Ты, кажется, говорил, что надо бежать?

— Иди ко мне, — говорил Тил хлопуну, который открыл четыре пастельных полированных глаза и подмигнул Тилу. — Иди…

Это были последние слова, сказанные Тилом.

Лог отшатнулся от грохота и закрыл глаза перед столбом белого огня, поднявшегося там, где только что был Тил.

— Что там, черт побери? — закричали с другого конца поляны.

Торн подбежал и схватил Лога за плечо.

— Лог, что случилось?

— Не знаю… не знаю… — Глаза Лога все еще были закрыты, он качал из стороны в сторону своей большой головой.

— Черт бы вас взял! — закричал один из офицеров. — Ведь война еще не кончилась! Кто вышел за пределы лагеря? Кто?

У стены барака Кудряш поднял глаза от своих сложенных ладоней, на которых танцевала огненная женщина, и нахмурился.

Глава 13

— …ПРОВОЗГЛАШАЕМ тебя Королем Литом империи ТОРОМОН.

Джон, стоявший в первой нише чуть ниже возвышения с троном, следил за советниками, отходящими от светловолосого юноши, провозглашенного сейчас королем. Присутствовало не более шестидесяти человек: двенадцать советников, члены королевской семьи, несколько знатных или особо уважаемых особ. Джон получил приглашение как гость герцогини Петры. Был здесь и гротескно-импозантный Рольф Катэм, историк. Король обвел взглядом присутствующих и сел на трон. Раздались аплодисменты.

Человек в конце зала оглянулся через плечо на шум, более громкий, чем аплодисменты. Шум шел из коридора. Обернулся еще кто-то, а затем и все. Стража усилила внимание.

— Эркор, — шепнула Петра, но Джон уже пробирался к выходу. Герцогиня задержалась ровно на столько, чтобы привлечь внимание Катэма, а затем тоже последовала за Джоном.

Когда Джон вышел в коридор, там суетилась стража. Часовые держали Эркора. Кли прислонилась к стене. Эркор сказал громко, но спокойно:

— У нас все в порядке. Но мы должны поговорить с Ее Светлостью.

Часовые переглянулись, члены Совета смотрели с изумлением. Через минуту вышел король.

Частная встреча произошла по предложению Петры в зале Совета. Во главе стола сел король. По одну сторону расположились Джон, Петра, Эркор, Катэм и Кли, по другую — члены Совета.

— Итак, что вы хотите сказать?

Герцогиня кивнула Эркору, и тот встал перед советниками.

— Со мной сюда пришел человек, который хочет сказать вам о том, что вы все знаете, но не сознаете. О том, что вы все сознательно приняли такое решение проблемы, но приняли его, будучи уверенными, что забудете о нем. — Он повернулся к Кли: — Скажете ли вы Совету то, что готовы были сказать мне, доктор Кошер?

Кли встала. Лицо ее побледнело.

— Они не поверят! — сказала она. Затем голос ее окреп, и она обратилась непосредственно к Совету: — Вы не поверите, но тем не менее вам это в самом деле известно. — Она сделала паузу. — Я говорила со многими из вас три года назад, когда я сделала открытие, позволяющее вам посылать людей и технику для войны. Тогда вы отнеслись к этому скептически. И вообще вы не поверите; войны там нет.

Члены Совета хмуро переглядывались. Она повторила:

— Там нет войны, и вы это знаете.

— Но… — пролепетал один из советников, — тогда… я хочу сказать, где… все солдаты?

— Они в крошечных металлических камерах, поставленных друг на друга, как гробы, в районе Тилфара, куда новобранцы не допускаются.

— И что же они там делают? — спросил другой член Совета.

— Они грезят о войне, каждый отчаянно старается увидеть во сне то, что ему кажется реальным, что скрыто глубоко в его мозгу. Наркотики погрузили их в туманное состояние сильного внушения; три года непрерывной пропаганды подчинили их мозг идее войны; шесть недель беспрерывного обучения сломили психику даже самых здоровых, наложили последние штрихи на гипнотический сон, в котором присутствуют все ощущения реального мира — шуршит бумага, блестит на солнце вода, чавкает под ногами грязь, пахнет гниющей растительностью, липнет к телу мокрая одежда; пополнили мозаику мира тем, что любит, чего боится или о чем мечтает каждый в отдельности, и все это назвали войной. Компьютер с сортирующей программой забирает все сенсорные схемы из одного мозга, передает их в другой и координирует все эти сны…

— Ох, да разве это может быть…

— Это невероятно…

— Не верю…

Казалось, сомнение открыло шлюзы инстинкту самосохранения. Джон как бы приобрел еще одно чувство, резкое, как звук или свет.

Перед ним как бы вспыхнуло яркое зарево, которое поглотило его целиком. Одновременно у него было ощущение, что он слышит музыкальную фразу, начинающую симфонию, и он ждал, что сейчас эта симфония грянет. Кроме того, он ощущал круговерть морозного и знойного ветров. И при этом он продолжал чувствовать ребристую спинку своего стула, слышать шуршание мантий советников, видеть их расстроенные лица, их суженные глаза, их надутые губы.

— Зачем же стражи-телепаты защищали эту тайну в их мозгах?

Ответ пришел, как фейерверк, как музыка, как волны пульсирующей пены, — Эркор сказал:

— Потому что они не знали, что с этим делать: идея войны была внедрена в мозг прежнего короля, но семена ее были во всех головах Торомона. Единственный человек, противостоящий королю даже после того, как план вступил в силу, был первый министр Черджил, и его убили. Стражи чувствовали, что они не в состоянии ни помочь, ни воспрепятствовать вам в ваших планах, потому что они не понимали их. Правительство просило стражей стереть знания в мозгу тех, кто был причастен к организации войны, а поскольку война решала экономические проблемы, те согласились, собственно, они и не могли отказать.

Джон и Петра встали рядом с Эркором.

— Теперь наши усилия понятны, — сказал Джон.

— Мы хотели спасти страну, — сказала Петра.

— И спасти свободу каждого человека в ней, — сказал Джон. — Свободу от военного психоза!